18 ноября 1914 года. Серое осеннее утро у мыса Сарыч юго-западнее Ялты. Море неспокойно, волнение достигает 4-5 баллов. Холодный ветер гонит свинцовые волны, видимость ограничена до нескольких километров. Линкор Российского императорского флота «Евстафий» медленно рассекает тёмные воды, держа курс вдоль побережья.
Настроение экипажа сосредоточенное. Комендоры проверяют орудия в который раз. Их руки помнят каждый винтик, каждый механизм. Пусть прицелы не самые современные, зато проверенные в деле.
Туман начинает редеть. Где-то там, за пеленой морской дымки, притаился «Гёбен» – быстроходный, вооружённый новейшими орудиями немецкий крейсер, чья броня считается неуязвимой. Но русские моряки знают: нет такой брони, которую нельзя пробить точным попаданием.
В 11:40 крейсер «Алмаз», шедший впереди русской эскадры, заметил большой дым на горизонте. В тумане противник сам выдал себя радиопереговорами между «Гёбеном» и «Бреслау».
Русская эскадра, построенная в кильватерную колонну из пяти броненосцев («Евстафий», «Иоанн Златоуст», «Пантелеймон», «Три Святителя» и «Ростислав»), начала готовиться к бою. Адмирал Эбергард приказал увеличить ход до 14 узлов и сократить интервалы между кораблями.
На мостике «Евстафия» царит деловая атмосфера. Сигнальщики всматриваются в горизонт. Офицеры сверяют карты. Капитан Галанин спокоен: он верит в свой экипаж, в русскую морскую школу. Это спокойствие передаётся всем на борту.
Стальной колосс на службе султана
История появления германского исполина в Чёрном море заслуживает отдельного внимания. Построенный в 1911 году как один из самых совершенных кораблей германского флота, «Гёбен» стал настоящим подарком туркам. В августе 1914 года, спасаясь от британского преследования, корабль вместе с крейсером «Бреслау» укрылся в Дарданеллах. Формально проданный Турции, он сохранил немецкий экипаж, получив новое имя «Явуз Султан Селим».
Теперь этот стальной гигант маячил на горизонте. Даже на расстоянии шести километров его силуэт был внушителен: водоизмещение более 23 тысяч тонн, десять 280-мм орудий новейшей конструкции, броня из крупповской стали. Турки возлагали на него большие надежды.
Но сейчас, в этот ноябрьский день, экипаж «Евстафия» видел в нём не неуязвимую боевую машину, а достойного противника. Волнение моря усиливалось, видимость оставалась ограниченной, словно сама природа создавала условия для эпического противостояния.
«Гёбен» шёл уверенно, его мощные машины позволяли развивать скорость до 28 узлов. Немецкие моряки полагались на превосходство своей техники: оптические прицелы Цейса, электрические дальномеры, новейшие системы управления огнём. Они были уверены в своём преимуществе.
Капитан Галанин внимательно следил за приближающимся противником. Он знал, что, несмотря на все технические пре-имущества «Гёбена», у русских моряков есть свои козыри: опыт, мастерство и несгибаемая воля к победе.
Адмирал Эбергард приказал увеличить ход до 14 узлов и сократить интервалы между кораб-лями до 2,5 кабельтова (около 500 метров). Однако из-за низкой скорости «Три Святителя» и «Ростислав» отставали и к началу боя не успели занять свои позиции.
Около 12:10 разведывательные крейсеры обеих сторон заметили друг друга. «Бреслау» и «Алмаз» немедленно отошли к своим главным силам, освобождая пространство для решающего столк-новения.
Капитан 1-го ранга Галанин, командир «Евстафия», настаивал на немедленном повороте колонны для выхода на боевой курс, но Эбергард медлил: неточные данные о местоположении противника могли привести к катастрофическим последствиям при неверном манёвре.
И грянул гром
Наконец «Гёбен» показался по левому борту. Эбергард немедленно приказал всем кораблям последовательно повернуть на 8 румбов (90 градусов) влево, выводя эскадру на курс юго-юго-запад. Дистанция составляла около 40 кабельтовых (8 тысяч ярдов).
Возникла новая задержка – «Иоанн Златоуст», корабль – координатор стрельбы, находился в 500 ярдах позади и ещё не совершил поворот. Более того, из-за тумана «Гёбен» был виден с «Евстафия», но не с «Иоанна Злато-уста».
«Евстафий» открыл огонь первым – двухорудийным залпом из носовой башни. Попадание оказалось исключительно точным: снаряд пробил броню каземата 150-мм орудий № 3 «Гёбена», вызвав пожар и детонацию боеприпасов. Весь расчёт орудия – 12 человек – погиб на месте.
«Гёбен» ответил лишь через 50 секунд. Его первый залп прошёл с перелётом, хотя один снаряд пробил вторую трубу «Евстафия», выведя из строя систему радиосвязи управления огнём. Это не позволило флагману скорректировать неточные данные о дистанции для остальных кораблей эскадры.
Второй залп «Гёбена» был недолётом, но третий и четвёртый принесли по два попадания в батарею правого борта «Евстафия». Несмотря на тяжёлые потери, русский флагман продолжал вести точный огонь всеми доступными орудиями: четырьмя 12-дюймовыми, двумя 8-дюймовыми и шестью 6-дюймовыми.
Адмирал Сушон, командовавший «Гёбеном», допустил роковую ошибку. Имея превосходство в скорости и дальнобойности орудий, он мог вести бой на безопасной дистанции, методично расстреливая более медленный «Евстафий». Однако немецкая самоуверенность сыграла злую шутку – «Гёбен» начал сближение.
За четыре минуты боя русские корабли выпустили 30 снарядов главного калибра с дистанции 34-40 кабельтовых (6,3-7,4 км). «Евстафий» произвёл 12 выстрелов, «Иоанн Златоуст» – 6, «Три Святителя» – 12. «Пантелеймон» из-за дыма и мглы противника не видел и огня не открывал. Через 14 минут после начала боя «Гёбен», пользуясь преимуществом в скорости, вышел из боя.
Немецкие артиллеристы, несмотря на превосходную оптику и новейшие системы наведения, так и не смогли добиться точного попадания в критический момент боя. Их подвела излишняя уверенность в технике и недо-оценка противника.
Итоги боя
Результаты стрельбы русских комендоров оказались впечатляющими. «Гёбен» получил не менее трёх прямых попаданий 305-мм снарядами и одиннадцать попаданий снарядами среднего калибра. Особенно разрушительным оказалось первое попадание. Цена самоуверенности германского командования оказалась страшной. По данным русской разведки, «Гёбен» потерял 12 офицеров убитыми, 103 матроса погибшими, 7 офицеров ранеными и 52 матроса ранеными.
Точное попадание русского снаряда вывело из строя важнейшие элементы новейшей системы прицеливания, которой так гордились немцы. Теперь хвалёная немецкая точность осталась лишь в рекламных буклетах «Круппа».
Один из снарядов разорвался у второй трубы крейсера, вызвав серьёзные повреждения. Пожар в каземате № 3 привёл к детонации боеприпасов, что усугубило разрушения. Котельный отсек также получил серьёзные повреждения. Это означало не только снижение скорости – гордости немецкого крейсера, но и необходимость длительного ремонта. Механики доложили о нарушении работы нескольких котлов. Общий масштаб повреждений оказался настолько серьёзным, что «Гёбен» был вынужден встать на двухнедельный ремонт.
В условиях военного времени не хватало материалов и запчастей. Каждый день простоя этого мощного корабля был на руку русскому флоту, укрепляя его гос-подство на Чёрном море.
Вывод из строя главной ударной силы турецко-германского флота на две недели существенно ослабил позиции противника на Чёрном море. Русский флот получил временное преимущество, которое использовал для усиления морской блокады турецкого побережья.
Адмирал Сушон, анализируя последствия боя, был вынужден признать: недооценка противника и излишняя уверенность в техническом превосходстве сыграли с ними злую шутку. Русские комендоры доказали, что опыт и мастерство порой важнее самых современных прицелов.
Олег АНФАЙЛОВ
Свежие комментарии