Определение, данное Маяковским Ленину, более подходит Дмитрию Ульянову.
Младшему брату вождя, врачу и революционеру исполнилось 150 лет.
Не помрачать чести
Скромный доктор, которому были свойственны все черты интеллигента, Дмитрий Ульянов волею судьбы оказался в эпицентре политических катаклизмов, потрясавших Крым в начале XX столетия.
В 1901 году 27-летний выпускник медицинского факультета подписал клятву Гиппократа и стал хлопотать о поступлении на службу. Поскольку имя его мятежного старшего брата было на слуху, в поисках места пришлось помотаться по стране. Охранка установила за политически неблагонадёжным эскулапом наблюдение, и попытки Юноши (партийный псевдоним Дмитрия) получить официальную работу, чтобы сочетать её с революционной деятельностью, раз за разом завершались тюремным заключением.
Ульянов обратил взгляды на Крым. Здесь успешно трудился на лекарском поприще добрый приятель, Антон Дзевановский. Он сообщил, что в Таврическом земстве есть вакансия, и пообещал содействовать в устройстве.
Весной 1911 года Дмитрий Ульянов вступил в должность санитарного врача Феодосийского уезда.
«Ничего порядочного нет»
Феодосия Дмитрию Ильичу не понравилась категорически. «Дуют страшные ветры, облака пыли носятся над городом. Эта хвалёная Феодосия хуже, чем Сахара. Ветер рвёт. Солнце жарит. Воды мало. Из живых существ ничего порядочного нет – суслики, ящерицы, змеи, пауки», – жалуется он матери. Письмо, адресованное сестре, звучит более оптимистично: «Иногда устраиваем партию в крокет, борьба идёт отчаянная. В шахматы почти не играю, не с кем, чаще в преферанс, когда составляется компания». Но это – в выходные. Будни же посвящались рутинной, но необходимой работе – обследованию предприятий, ночлежек, выездам на ЧП: на Керченском полуострове, который курировал врач, от безводья постоянно фиксировались вспышки то дизентерии, то холеры. Доктор не побоялся обнародовать вопиющие факты на заседании земской управы, привлёк прессу, общественность. Настырность принесла плоды: губернские власти озадачились проблемами Феодосийского уезда. И – о, чудо! – выделили средства на обустройство и ремонт водопровода.
Совсем военный
В 1914-м разразилась Русско-германская война. «Дорогая мамочка! – пишет Митя. – Я призван врачом в Севастополь. Купил сапоги со шпорами, шью мундир и шинель, покупаю шапку и буду совсем военным человеком».
Дмитрий был очень привязан к матери, и известие о её смерти повергло его в смятение. «На днях слушал на Приморском бульваре попурри из «Травиаты». Музыка напомнила маму. Я думал о ней и вспоминал, как она играла эту оперу на рояле», – пишет он сестре.
Однако жизнь приносила не только огорчения. В Севастополе Ульянов познакомился с Александрой Карповой. Ей сразу приглянулся шатен с умными карими глазами. Брачный союз зрелых, умудрённых опытом людей, скреплённый в белокаменном городе у моря, получился и долгим, и счастливым.
Февральская революция 1917 года странным образом совпала с награждением доктора царским орденом «За усердную службу и труды, понесённые по обстоятельствам военного времени». А в начале 1918 года Дмитрию довелось понюхать пороху Гражданской войны. «В сражениях под Бахчисараем и дальше к Симферополю я работал врачом и перевязывал раненых», – рассказывал Дмитрий Ильич.
Прошу строжайше предложить
В ноябре 1920 года в Тавриде окончательно утвердилась советская власть. «Планы широкие, самочувствие великолепное. Будем налаживать работу», – радуется начальник Центрального управления курортами Крыма (ЦУКК). Его намерения подтвердил подписанный Лениным декрет «Об использовании Крыма для лечения трудящихся».
Организация здравниц требовала большого количества опытных специалистов, и Ульянов решил привлечь к сотрудничеству представителей «свергнутых классов». Одним из первых принял на службу Антона Дзевановского. Оставшись не у дел, тот тихо жил в Саках, зарабатывал на жизнь сбором лекарственных трав и изготовлением целебных настоек. Памятуя об услугах, которые «ангел-хранитель» когда-то оказал молодому коллеге, Ульянов помог Антону Андреевичу с трудоустройством.
Интеллигентская мягкотелость Ульянова была не по нраву сторонникам «железной руки». В кулуарах всё чаще возникали разговоры, что ЦУКК становится прибежищем буржуазных элементов. Над головой Дмитрия Ильича начали сгущаться тучи, но до поры до времени брат Ленина пребывал в статусе персоны грата.
Интеллигент с пролетарским нутром
Судьбе было угодно послать Ульянову в Крыму ещё одно суровое испытание. В августе 1921 года Дмитрий Ильич получил от сестры письмо. Мария просила подыскать для Владимира Ильича местечко, где он сможет отдохнуть и поправить здоровье. Иван Акулов, руководитель обкома партии, предложил рассмотреть Алупкинский дворец. Ульянов согласился, но вызвался съездить, изучить обстановку.
На следующее утро комиссия отправилась в путь. На всякий случай взяли с собой вооружённую охрану, и, как оказалось, не зря: недалеко от Аюдага машину обстреляли. Несколько очередей из ручного пулемёта охладили пыл нападавших, но двигаться дальше Ульянов не рискнул. В Алуште нагрянул к председателю исполкома, сообщил о происшествии. Тот дал в подмогу подразделение, в сопровождении которого добрались до Алупки. Бывший Воронцовский дворец показался, однако, слишком помпезным. Выбрали имение в Форосе: в зелени парка утопал «неброско шикарный» особняк, построенный чайным магнатом Кузнецовым. Лучшего места и не пожелаешь!
Добродушный забулдыга
На обратном пути заскочили к давнему знакомому, алупкинскому виноделу Карлу Гаске. Хозяин обрадовался гостям, угостил новинками из погребка. Дмитрий Ильич разомлел под ласковым солнышком и поведал приятелю о цели приезда. Тот засуетился и принёс несколько бутылок: «Это вино особенное, лечебное. Передайте его, пожалуйста, Владимиру Ильичу».
Что греха таить: жизнелюб Дмитрий Ульянов питал пристрастие к благородным напиткам. Владимир Оболенский, бывший глава Таврической земской управы, признаётся: «Доктор Ульянов был известен как пьяница и забулдыга. Он сохранил свои качества и недостатки на посту председателя Совнаркома. Пьянствовал ещё больше, чем прежде, властности не проявлял, но как добродушный человек, всегда заступался пред чрезвычайкой за всех, за кого его просили».
Крымская власть, не желая терпеть антибольшевистских выходок, сурово осудила «появление тов. Ульянова в нетрезвом виде, выступление на партийном собрании» и добилась, что возмутителя спокойствия отправили под благовидным предлогом на работу в Москву.
А Ленин в Крым так и не приехал.
Иван КОВАЛЕНКО, краевед
Свежие комментарии