По данным исследования Росстата, более 30% выпускников высших и средних профессиональных учебных заведений не работают по специальности. Почему так происходит? Об этом беседуем с Евгением Черным, доктором психологических наук, профессором, завкафедрой социальной психологии факультета психологии КФУ им.
В. И. Вернадского.В погоне за удовольствием
– Евгений Владимирович, почему молодые люди всё чаще получают диплом «для галочки» и ни дня не работают по специальности?
– Сегодня во многих семьях, особенно в тех, где мама и папа имеют высшее образование, считается, что и дети должны его получить. У родителей, чьи дети сейчас оканчивают школы, позитивное отношение к высшему образованию тоже отчасти сохранилось. А вот ребята, которые сегодня оканчивают вузы, вряд ли будут настаивать, чтобы их дети получали его. Увы, подрастает поколение, большая часть которого уже не идёт учиться в вузы. Более того, многие хотят уйти даже из школы.
– Почему?
– Часть ребят боится сдавать ЕГЭ. Многие хотят быстрее получить какую-то специальность в колледже после 9-го класса.
– Но и после колледжа многие решают продолжить обучение в вузе...
– Логично. Есть такие специальности, получить которые без высшего образования нельзя. Работать, например, врачом, педагогом или психологом человека без соответствующего диплома не возьмут. Но проблема в том, что нынешние дети часто не осознают, куда идут учиться, не знают модели своей будущей деятельности.
Нам иногда советуют чуть ли не ловить абитуриентов, которые бы пошли учиться на наш факультет. Я всегда от этого отказываюсь, поскольку убеждён, что на факультете психологии должны учиться осознанные студенты, которые знают, зачем им необходимо именно такое образование. Хотя, безусловно, даже при таком подходе всегда будет определённый процент тех, кто даже не представляет будущую модель деятельности психолога. Потому что одно дело – психолог, работающий в школе или в детском саду, в МЧС, армии, полиции, другое – в психиатрической клинике, третье – в соматической клинике или занимающийся частной практикой.
Хочешь быть юристом? Кем именно? Ведь есть адвокаты, нотариусы, следователи, дознаватели, прокуроры и т. д. Очень желательно, чтобы абитуриент имел более или менее чёткий образ профессии, знал, чем хочет заниматься и зачем. Но, к сожалению, налаженной и последовательной системы профориентации у нас пока нет. Первый курс в любом вузе всегда сложен, поскольку ребятам приходится изучать много общеобразовательных предметов. Это нормально, но выдержать непросто.
– Мы же выдерживали.
– Да, мы выдерживали (смеётся. – Ред.). Но у нас не было бакалавриата, мы дольше учились, и всегда на специалитете. И предметов было меньше, чем сейчас. С одной стороны, широкий кругозор – это сильная сторона образованного человека, а с другой – студент не всегда понимает, зачем ему некоторые предметы нужны.
Отчасти это проблема преподавателя, который не захотел, не успел или не смог студенту это объяснить, рассказать, показать на конкретных примерах.
– Сегодня эксперты, рассуждая о проблемах образования, часто отмечают, что молодёжи многое неинтересно. Вы с этим согласны?
– И так было всегда. Взять хотя бы Пушкина. Да, он был образованнейшим человеком, тем не менее в лицее учился плохо, потому что многие предметы ему были неинтересны. Он знал, чего хочет, и развивался, самоактуализировался в этом направлении. Наши студенты нередко не знают, чего они хотят в плане саморазвития. А неинтересно учиться им становится ещё и потому, что они могут очень быстро получать удовольствие не от переживания успеха в результате преодоления трудностей. Можно же открыть рилс, полистать TikTok и мгновенно получить удовольствие от того, что чем-то удовлетворил свой интерес. Получил «укол» дофамина – и тебе хорошо. Это быстрое удовольствие. Так же «быстрые углеводы» нас взбадривают на короткий период.
Здесь уместно вспомнить известный эксперимент с крысой. Ей вживили в мозг электрод, который при подаче тока стимулировал центр удовольствия. Чтобы на электрод пошёл ток и крыса могла получить удовольствие, нужно было нажать на педаль, что и научили делать крысу. В итоге животное умерло от истощения, нажимая на педаль, хотя рядом всегда была еда. Многие молодые люди, образно говоря, «сидят» на быстром удовольствии и уже неспособны получать его в результате достижения чего-то через преодоление трудностей.
Поэтому для обучения и предстоящей трудовой деятельности по той или иной специальности молодому человеку прежде всего необходимо иметь внутреннюю мотивацию. А она основана на интересе. Иначе необходимо волевое усилие, потому что надо. Студенты его делают, они же учатся всё-таки. Правда, большинство сдают зачёты, экзамены и тут же забывают сданное, потому что им это неинтересно, а зачастую и не нужно.
Некоторые разочаровываются уже в первый год обучения в вузе, потому что, повторюсь, мало предметов, касающихся непосредственно их будущей специальности. У других есть внутренний настрой стать юристом, психологом, экономистом и прочее. Но эта их идентичность не подкрепляется реальным включением в систему знаний, умений и навыков в данной профессиональной сфере. Оканчивая вуз, они сталкиваются с тем, что им уже не очень хочется заниматься этим.
Его величество прогноз
– А за порогом вуза их ждёт реальная жизнь, где надо зарабатывать деньги…
– Именно так. К примеру, выпускник вуза, молодой человек, живёт с родителями или в общежитии, но хочет быть самостоятельным. И согласно всем опросам выпускники вузов хотят сразу получать зарплату хотя бы 70 тысяч рублей. Но такие деньги ему никто не заплатит, даже если он учитель, которых очень не хватает в наших школах. Потому что есть ставка, как молодому специалисту ему будут ещё доплачивать немножко. А выпускник вуза хочет жить нормально сейчас.
– И поэтому он берётся за более высокооплачиваемую работу не по специальности?
– Да, в конце концов он забывает о том, что у него есть профессия, хранит диплом о высшем образовании в почётном месте и идёт работать туда, где дают зарплату, на которую он сможет жить самостоятельно: барменом, официантом… Как ни крути, они всё равно получают больше, чем молодой специалист, выпускник вуза. Не говорю уже о курьерах, которые (особенно в больших городах) зарабатывают минимум 120 тысяч рублей и стали уже притчей во языцех. Но, согласитесь, даже в Москве или Санкт-Петербурге молодые люди смогут прожить на такую зарплату самостоятельно.
– По сути, к такому положению вещей приводит сокрытие правды о реальных зарплатах молодых специалистов с высшим образованием?
– А большинству из них эта правда не нужна. Но мы, взрослые, должны честно говорить детям о реальной жизни ещё перед тем, как они пойдут учиться, или на первых курсах вузов. И непременно рассказывать о моделях деятельности внутри профессии, которую они выбрали. Спрашивать, готовы ли они терпеть какие-то трудности ради того, чтобы потом заниматься действительно любимым делом? А ещё непременно спрашивать, готовы ли они на первых порах, если потребуется, подрабатывать, чтобы в конечном счёте добиться своего в той профессии, которую выбрали?
– То есть необходимо учить детей и молодёжь хоть чуть-чуть прогнозировать своё будущее?
– К сожалению, сейчас эта проблема тоже актуальна. У молодых людей поздно начинает развиваться рефлексия (осмысление своих действий, эмоций, мыслей, способность посмотреть на себя со стороны, самоанализ. – Ред.). Если раньше этот процесс у подростков начинался с 12 лет, то сегодня у многих и в 16 его не наблюдается. Некоторые неспособны даже к точечному прогнозированию: буду заниматься этим делом, зарабатывать столько-то, мой профессиональный путь будет таким-то.
– Разве молодым людям не могут в этом помочь родители, школьные учителя, психологи в конце концов?
– Могут и должны. Но, наверное, делается это очень редко.
В поиске себя
– А то, что сегодня абитуриенты, которые фактически ещё не определились, кем хотят быть, могут подавать документы сразу на несколько направлений подготовки, не способствует позднему развитию рефлексии, инфантилизму? Может, надо сократить количество вариантов?
– Вряд ли это поможет молодому человеку точнее определиться с выбором будущей профессии. К тому же сейчас существует очень упрощённая система перевода студентов из вуза в вуз, с факультета на факультет и т. д. К примеру, к нам, на факультет психологии, ежегодно переводятся пять-шесть человек с первых-вторых курсов Мединститута, фармацевты, математики, экономисты. Хотя при этом они теряют имевшуюся у них возможность учиться на бюджете. Но те, кто сразу учился по контракту, вообще ничего не теряют. В этом я не вижу ничего плохого. Молодые люди ищут себя. Бывает, и с нашего факультета переводятся на другие. Буквально недавно беседовал со студенткой, которая тоже захотела перевестись. Она прямо сказала: «Я поняла, это не моё – ковыряться в человеческой душе. И вообще, мне люди неинтересны, хочу перевестись на другой факультет или в другой вуз». Почему же тогда пришла учиться на психолога? Оказывается, хотела решить собственные проблемы, но после визита к психотерапевту поняла, что с ним тоже можно их проработать, для этого не обязательно учиться на психолога.
Опять приходим к выводу: надо всю систему профориентации менять, чтобы молодые люди ещё в школе могли определиться с выбором профессии. Тогда им не нужно будет такое разнообразие вузов. Можно оставить возможность поступить, к примеру, в два учебных заведения. Но мы к этому постепенно придём. Раньше было ещё большее, чем сегодня, количество вузов, куда абитуриенты одновременно могли подавать документы. Тенденция сокращения уже прослеживается.
– Есть и другая сторона медали: налогоплательщики, за счёт которых молодые люди обучаются в вузах на бюджете, вправе спросить, например, почему в нашем здравоохранении не хватает врачей, притом что вузы ежегодно выпускают их в огромном количестве.
– К сожалению, специалистов не хватает во многих сферах экономики. Но, согласитесь, как можно работать врачом, если тебя, извините, от этого тошнит. Или учителем, если дети тебя «достают»? Такие профессионалы лишь мучают себя и других. И зачастую им не хватает смелости, уверенности в себе, чтобы уйти и найти себя в другой сфере деятельности.
– Не секрет, что работодатели тоже не всегда берут выпускников вузов. Им нужны молодые специалисты, но с опытом работы. А так не бывает. Может, надо законодательно предусмотреть какие-то преференции для предприятий, организаций, которые активно берут в штат молодые кадры?
– Я не слышал, чтобы школа отказалась от молодого специалиста. Напротив, мне часто звонят знакомые директора школ и просят, к примеру, найти историка или преподавателя физкультуры. Связываюсь с коллегами на соответствующем факультете, и они не без труда находят студентов, которые используют возможность начать работать по специальности, ещё обучаясь в университете. Школы сегодня, извините, не перебирают. Впрочем, и медицинские учреждения, особенно государственные, тоже. Им нужны специалисты, и не только молодые. И психологи сегодня нужны везде. И строители тоже, ведь Крым сегодня – это одна большая стройка. Времена меняются. Сегодня работодатели говорят: «Мы возьмём выпускника вуза, научим его всему, что необходимо». И возможностей вырасти в профессиональном плане у молодых специалистов сегодня немного больше, чем ещё лет десять назад. Главное – чтобы сами выпускники вузов этого хотели.
– Но что надо делать для этого?
– Для начала ещё во время обучения в вузе уделять больше внимания практикам студентов, чтобы они видели конкретных специалистов, работающих в реальных условиях, и учились у них, приобретали необходимые профессиональные навыки. И поняли, хотят они дальше продвигаться в этом деле или нет. На нашем факультете эта система выстроена, заключено много договоров с различными учреждениями, где студенты занимаются практической психологией.
– А больше рассказывать о представителях конкретных профессий, династиях, их достижениях в СМИ и кино надо?
– Вряд ли это сразу подтолкнёт молодых учителей или медиков, например, поехать работать в деревню, хотя им сейчас государство предоставляет целый ряд льгот. Они не хотят этого.
– Неужели всё так безысходно?
– Ну почему?! Возьмите блогера, который живёт в Таиланде или на Мальдивах, путешествует по всему миру. Ну красиво же! Когда ко мне на приём приходит подросток, я его спрашиваю, кем он хочет быть. Все хотят быть блогерами, иногда киберспортсменами. Ещё никто не сказал, что хочет стать инженером, а тем более космонавтом. Это молодёжь не интересует. Тем не менее нужно больше показывать, рассказывать о том, что та или иная специальность представляет собой в реальной жизни. А главное – выстраивать чёткую, понятную и доступную систему профориентации молодёжи. И она должна быть правдивой. Молодой человек должен знать: если выучишься на инженера, придёшь работать на завод, будешь гарантированно получать столько-то, а не меньше, у тебя будет такой-то социальный пакет, льготы, возможности профессионального и карьерного роста и т. д. Если ты пойдёшь работать барменом, будешь получать свой процент от продаж или такую-то фиксированную зарплату. Я за то, чтобы нашей молодёжи говорить правду, приводя конкретные примеры из жизни.
– Может, родителям перед поступлением в вуз надо привести ребёнка к психологу и посоветоваться, какую профессию выбрать, чтобы она была по душе?
– Не уверен, что все родители этого хотят, ведь дело «по душе» не всегда высоко оплачивается. Они понимают, что молодой человек не сможет приобрести или снять жильё, ему сложно будет содержать семью и т. д. Поэтому говорят своему чаду: «Хорошее образование никогда не помешает. Получи диплом и делай что хочешь с ним». И что мы можем сказать таким родителям? Ничего, это их дети. И тем родителям, которые пришли к тому, что найти себя в профессиональной сфере очень важно, а потом «всё приложится», и умеют донести этот вывод своим детям, тоже ничего не скажешь. Это выбор. Поэтому, чтобы решить проблему кадров, надо создавать систему профориентации и справедливой оплаты труда, связанную с потребностями государства. Это очевидно. Чтобы страна развивалась, нужны люди, обладающие необходимыми компетенциями.
Елена ОЗЕРЯН.
Свежие комментарии