Юлия Друнина посвятила Крыму множество пронзительных строк. Поэтессе фронтового поколения исполнилось 100 лет.
Я РОДОМ НЕ ИЗ ДЕТСТВА – ИЗ ВОЙНЫ
10 мая 1941 года Юля отметила 17-летие, а 22 июня на девушку обрушилась война. Записавшись в народное ополчение, вчерашняя школьница копала под Москвой противотанковые рвы.
Беззащитных людей накрыли фашистские бомбы, потом немцы пошли в наступление. Девчонка прибилась к группе наших пехотинцев. Пытаясь выйти из окружения, они схватились с врагом врукопашную. Из 100 ребят осталось в живых менее 10. Среди них – внезапно повзрослевшая Юля.Достигнув совершеннолетия, Друнина принесла в военкомат свидетельство об окончании курсов медсестёр. Её мечта – «в эшелон пехоты, в санитарный взвод» – сбылась. А вскоре смерть резанула осколочком, но пощадила «светлокосого солдата»: раскалённая сталь прошла рядышком с артерией. «Ох и везучая ты!» – усмехнулся хирург.
На госпитальной койке Друнина написала своё первое стихотворение, ставшее сутью «окопной правды»:
Я только раз видала
рукопашный,
Раз наяву.
И тысячу – во сне.
Кто говорит,
что на войне не страшно,
Тот ничего
не знает о войне.
РЫЦАРЬ НЕПЕЧАЛЬНОГО ОБРАЗА
Выписавшись из госпиталя, старшина медслужбы решительно направилась в Литературный институт. В 1945 году вышла первая подборка её стихов. Юная поэтесса буквально расцвела. А тут ещё предложил руку и сердце однокурсник Коля Старшинов. И тоже с нашивками за ранения, и тоже начинающий поэт. Однако послевоенное время принесло новые трудности. Жили бедно. Навалились болезни. Дочь родилась слабенькой. И с Николаем возникла проблема: всё чаще стал заглядывать в рюмку. Друнина всеми силами пыталась спасти семью, но брак распался. К тому же сердце Юлии было занято другим...
Его звали Алексей Каплер. Жизнь «рыцаря непечального образа», как его называли друзья, напоминала и трагифарс, и приключенческий фильм. В конце 30-х годов он создал сценарии к кинолентам о Ленине, получив высшие награды страны. А потом на 10 лет загремел в воркутинские лагеря по обвинению в антисоветской агитации. «Оттепель», наступившая после смерти Сталина, позволила начать всё сначала. Каплер быстро восстановил утраченные связи. В частности, возглавил курсы сценаристов.
НЕ БЫВАЕТ ЛЮБВИ НЕСЧАСТЛИВОЙ
Вскоре на учёбу записалась новенькая барышня. Надо полагать, искра вспыхнула мгновенно. И ничего, что обаятельнейшему маэстро уже 50, а его скромной студентке всего 30. Их тайный роман тянулся шесть лет. «Беззаконные чувства» прорывались только в стихах. Наконец, все препоны были преодолены. Алексей Яковлевич и Юлия Владимировна расстались с прошлым и оформили отношения официально.
Им больше не нужно скрывать свои эмоции. Наоборот, о них хочется говорить, нет – кричать! По поводу и без повода Каплер шлёт жене телеграммы. Для тех, кто подзабыл, – такова была в XX веке оперативная электросвязь: специальный аппарат печатал принятый текст на бумажной ленте. Телеграфист наклеивал ленту на бланк, и почтальон немедленно доставлял его по указанному адресу. То есть сохранить конфиденциальность невозможно в принципе.
В Старокрымском литературно-художественном музее хранятся несколько удивительных «человеческих документов». Вот, к примеру: «Джанкой. Поезд, вышедший из Москвы 24 декабря, вагон 13, место 25. Пассажиру Друниной. Доброе утро. Каплер». Или вот: «Планерское (посёлок снова называется Коктебель. – Ред.), Дом творчества. Друниной. Уже третий час ночи. Есть потребность признаться, что очень тебя люблю. Каплер».
ПОДСНЕЖНИКИ НА СКЛОНАХ ЮЖНЫХ
Много пережившие, состоявшиеся, уверенные в себе люди буквально растаяли под крымским солнышком. Всё время они старались проводить вместе, открывая в путешествиях новые грани «волшебного края» и новые качества друг в друге.
Часто поднимались на Карадаг, на холм, увенчанный могилой Волошина. Но более всего понравилась тропа, связавшая Коктебель и Старый Крым. Эту дорожку привечали неисправимые мечтатели и фантазёры отечественной литературы: Александр Грин, Константин Паустовский, Григорий Петников. Запомнилась она и Каплеру. Об этом свидетельствует телеграмма, отбитая им из Симферополя в Планерское: «Уезжаю переполненный чудесными воспоминаниями о ночи на бревне. Да здравствуют партизанские тропы! Ура!»
Писательский бомонд был взбудоражен интригой, но раскрывалась она до обидного просто. На дворе стояла поздняя осень. Юлия и Алексей отправились в знакомый, казалось бы, путь, да не рассчитали время, а сумерки спутали все направления. Романтики поняли, что заблудились, однако не растерялись. Развели костёр и долго сидели, прижавшись друг к другу, на бревне, болтая обо всём на свете. А потом зарылись в опавшую листву и беззаботно продремали до рассвета.
Я СЕБЯ ОЩУЩАЮ СВЯЗНОЙ
Помимо пеших походов, много ездили на экскурсии. И из каждой поездки Друнина приносила впечатления – строки будущих стихов. Так родились шедевры большого крымского цикла. Красной нитью проходят в нём героические и трагические, малоизвестные и полузабытые страницы военной истории Крыма: Коктебельский десант 1941 года, подвиг лейтенанта Щебетова, самоотверженность «Гаврошей Аджимушкая», учинённая карателями расправа с партизанским госпиталем в Старокрымских лесах, «огненная земля» Эльтигена, вошедший в легенду прорыв десантников к керченской горе Митридат. И ещё – баллада о радистках: «четырнадцать школьниц – певуний, болтушек – в глубокий забросили тыл...»
Но теперь, помимо сполохов войны, в её поэзии мощно зазвучали новые ноты: о судьбе, о жизни, о любви:
Бежала от морозов – вот беда:
От них, должно быть, никуда не деться.
Сковали землю Крыма холода,
И добираются они до сердца.
Я, как могу, со стужею борюсь –
Хожу на лыжах в горы,
А под вечер
Твержу, чтобы согреться, наизусть
Скупые наши, считанные встречи...
СТАРЫЙ КРЫМ – ПОСЛЕДНЯЯ ОБИТЕЛЬ
А ещё в жизнь этих людей прочно вошёл Старый Крым. Они приезжали сюда из Москвы весной и осенью на несколько дней – отдохнуть от суеты, остаться наедине с тишиной. В этом отношении крохотный городок в «яблочном захолустье» оказался просто идеальным. Богатая история, чудесная природа, мощнейшая энергетика давали импульс вдохновению. Поэтессу заворожил мир Киммерии. «Я люблю всё больней и больнее каждый метр этой странной земли...» – признаётся она.
И когда Алексей Яковлевич тяжко захворал, он попросил жену похоронить его в Старом Крыму. Чем объяснялось столь необычное желание – упокоиться на неухоженном погосте под сенью горы Агармыш? Ответ прост: любовь. Друниной запал в душу «ручеёк неказистый, но вода в нём сладка». И Каплер понимал: когда его не станет, Юлия вряд ли захочет возвращаться в те края, где им было так привольно, так радостно. А вот приехать, чтобы поклониться могиле родного человека, – это святое. Заодно и развеяться немного, подумать о важном, прогулявшись по окрестным горам и долинам.
НО БЕЗ ТЕБЯ Я БЕЗЗАЩИТНА
Почти 20 лет безбрежного счастья завершились. «Ассоль осталась одна средь пустоты». Тем не менее продолжала трудиться. Увидел свет двухтомник «Избранного».
А в стране уже начались «перестроечные» веяния: тайное становилось явным, священное подвергалось осмеянию. Но фронтовая медсестра не привыкла сдаваться. Понимая, что надо бороться не только словом, но и действием, она вступает на политическую стезю. В 1990 году Друнину избирают депутатом Верховного Совета СССР. Однако рывок в новую жизнь оказался фальстартом: «перестройка сменилась перестрелкой», как мрачно шутили в те времена. Крушение всех идеалов душа поэта вынести не могла, и Друнина объявила себе приговор.
Прежде чем принять горсть снотворного и завести мотор автомобиля, Юлия Владимировна, привыкшая к порядку, завершила все земные дела. На столе оставила папку с готовой к печати рукописью книги «Судный час», посвящённой Каплеру. Аккуратно разложила письма – в милицию, родным, друзьям: «Почему ухожу? Я потеряла два своих главных «посоха» – любовь к Старокрымским лесам и потребность творить». И далее излагала просьбу: похоронить её прах рядом с Алексеем.
Её воля была исполнена.
Иван КОВАЛЕНКО, краевед
Свежие комментарии