Об импровизации на сцене, воспитании зрителя, спектакле в спектакле и о том, что ждёт зрителя на премьере мюзикла «Мата Хари», рассказал солист Государственного академического музыкального театра РК Андрей Кошелев.
МЕЖДУ КИНО И СПЕКТАКЛЕМ
– Сцена превращается в кинопавильон, и вы во время спектакля становитесь киноактёром.
Рассматриваете ли для себя этот вариант развития вашей карьеры в реальности?– Да, если судьба подарит такую возможность. Я бы, конечно, хотел попробовать себя в кино. Очень интересно! Новый опыт, впечатления, эмоции.
– Как относитесь к смешению кино и театра? Сочетаемые ли это искусства?
– Думаю, что здесь на самом деле больше подойдёт телеспектакль. Потому что не может быть в фильме спектакля. Спектакль – это живой организм, всё происходит здесь и сейчас. А кино – это склейка. Это 100-500 дублей, всегда статика. Ты смотришь который раз, и всегда одно и то же.
Между кино и спектаклем – телеспектакль. Это очень хорошая форма, которая вроде бы и заснята, и в то же время не сдублирована, не «вычищена». Там нет постпродакшена. Это спектакль, который играют актёры, и в нём сохраняется ощущение театра.
– Как в вашем новом спектакле про Мату Хари?
– Это будет спектакль в спектакле. Будут люди, которые существуют вне съёмочной площадки и которые существуют в ней, перед камерой, как будто снимается реальное кино.
– Сюжет в наше время актуальный, как думаете?
– Думаю, что он нужен сегодня. Он о поступках, о выборе и не о твоих действиях, а об отношении окружающих к тебе. Не всегда ты принимаешь решения в зависимости от того, как поступает кто-то другой. Бывает, что ты сам должен сделать выбор. Зритель тоже должен об этом, наверное, задуматься: как он поступает в своей жизни, какую он дорогу выбирает.
– Какова задача вашего персонажа?
– Я играю роль русского офицера Николя. Всё происходит во Франции в 1915 году, когда он возвращается на один денёк с фронта. Его привозит в кабаре друг Шарль, чтобы показать Мату Хари. Моя задача – это атмосфера. Это кирпичик в большой театральный домик, чтобы сыграть обстановку, окружение Маты Хари, в которых она находилась в то время, когда была звездой кабаре. Мы здесь работаем на главную героиню. И естественно, раз у меня роль русского офицера, я должен как-то перенести на себя ощущение русского характера.
КЛАДЕЗЬ ХАРАКТЕРОВ
– Вам как актёру в какой эпохе интереснее работать?
– Мне кажется, что каждому актёру все эпохи интересны. Начинаешь любить каждую эпоху, будь то средневековый мотив или Древняя Греция, Рим. Или вдруг какой-то две тысячи пятисотый год, и у тебя такая сцена, что садишься в аэромобиль и летишь. Обожаю фантастику хорошую, которая сочетается с реальностью, потому что тогда ты ей веришь. Или в новом спектакле про Мату Хари эпоха (начало XX века, когда развивались мировые события) – это для актёра просто кладезь характеров.
– Опишите своего любимого героя.
– Из тех, кого сейчас играю, – Саша Золотников из «Нежного сердца». Столько в нём заложено автором: столько метаний, «смен погод». Просто люблю таких людей: светлых, открытых, честных, порядочных. Ещё, конечно, люб-лю своих д’Артаньяна и Петра Гринёва. Сашу Золотникова я люблю как друга, а на Гринёва и д’Артаньяна смотрю как на старших братьев, которые гораздо опытнее, умнее, способнее и сильнее меня. Стараюсь у них учиться.
Мне вообще повезло с героями. Спасибо театру, всем руководителям, которые подарили мне такие возможности, чтобы я сыграл столько ролей и столько разных персонажей. Например, Томский. Я сначала скептически отнёсся к нему, потому что я не Томский по природе, но я его сделал. И только сейчас, когда год прошёл с премьеры, я его ощутил по-настоящему. Просто это очень острый характер. Насчёт тех, кого бы хотелось сыграть: это классика, Гамлет. Сейчас вышел в Ростове «Есенин». Я просто мечтаю о такой роли, как Сергей Есенин, обожаю его и его стихи, знакомые с детства.
– Насколько часто вы импровизируете на сцене? Или предпочитаете придерживаться заданных реплик и движений?
– Я импровизирую, потому что это делают мои партнёры. В плане движения я вообще никогда не делаю ничего одинакового. Есть, конечно, «скелет» – такой путь, по которому я должен идти. Не могу сделать движение, чтобы из-за меня, например, запнулся балет. А так, когда я свободен, когда один действую, я вообще сочиняю. В танце я свободен: могу какие-то батманы исполнить, попрыгать, колесо сделать. Если есть силы и настроение – это вообще фонтан! Я обожаю, когда мои партнёры импровизируют. Эмоции сразу новые.
– Стали бы вы бороться за роль, о которой мечтаете?
– Тут я отвечу так, как говорит отец Гринёва Петруше: «На службу не напрашивайся, от службы не отговаривайся, за лаской начальников не бегай». Стараюсь этому следовать. Но иногда, конечно, если роль нравится, то думаешь, что она твоя. Тогда я могу подойти к режиссёру и спросить: «Могу ли я это сыграть и как вы на это смотрите?» Если режиссёр скажет: «Ты знаешь, отдохни» или «Не надо тебе», я скажу: «Хорошо». Но он может и ответить: «Ты хочешь? Ну давай!» Уже по опыту знаю, что отец Гринёва был прав.
– Что для вас театр через призму философии и собственного восприятия?
– Я ведь учился в музыкальном колледже по классу гитары, и мне нравилось вокалом заниматься. Думал, стану вокалистом, оперным певцом. Переслушал все оперы, которые только возможно. Потом я познакомился с опереттой, в театре я познакомился с мюзиклом и понял, что вот оно – моё!
Нас всегда воспитывали как синтетических артистов, которые могут всё: читать стихи, петь и танцевать. И считаю, что я на своём месте. Придерживаюсь школ, которые мне передали мои мастера.
Для меня театр – это любовь и радость. Главное, к чему я себя приучаю, – чтобы моя актёрская роль, её высказывания доходили до зрителя, чтобы человек уходил после спектакля, а в нём оставалось что-то хорошее, что-то светлое, чтобы он для себя что-то почерпнул и уходил не пустым даже после комедии. Чтобы он делал выводы, менялся и обновлялся.
Студентка 1-го курса Филиала МГУ в г. Севастополе по направлению «журналистика» Татьяна ИВАНОВА
Свежие комментарии