О подготовке к 80-летию Победы, неразгаданных тайнах передачи Крыма в 1954 году, поиске украденных экспонатов и будущем музейного дела поговорили с Андреем Мальгиным.
УНИКАЛЬНЫЕ КАДРЫ
– Андрей Витальевич, расскажите о работе музея в преддверии 80-летия Победы. Какие мероприятия планируются?
– У нас более десятка мероприятий, только перечень занимает пять страниц.
Работу музея, связанную с 80-летием, можно разделить на две части: экспозиционно-мемориальные и исследовательские мероприятия. В состав музея входят четыре отдела: головное подразделение Центрального музея, Дом-музей Ильи Сельвинского, Алуштинский филиал и Мемориал конц-лагеря «Красный». Экспозиция, открытая к 75-летию, уникальна для Крыма. Она посвящена всем событиям войны – от начала до освобождения Крыма. Мы планируем развивать её в новом помещении.В экспозиции есть статическая и динамическая части: документы и фотографии об освобождении Крыма, партизанском движении. К 80-летию этот раздел обновится, возможно, будет связан с агитацией и пропагандой военного периода. Партизанский раздел дополнится диорамой художника Игоря Дзыся о взаимодействии партизан с Большой землёй через воздушный мост в конце 1943 года и новыми артефактами из раскопок партизанских лагерей.
В мае откроется долговременная выставка о Героях Советского Союза, которые не воевали в Крыму, но жили здесь после войны. Это будет главная выставка года. С 10 февраля открывается выставка о Ялтинской конференции с репортажными фотографиями Бориса Шейнина из газеты «Красный флот». Из десяти тысяч снимков мы отобрали около 60 уникальных фотографий.
ДАЁШЬ, МОЛОДЁЖЬ!
– Как привлечь молодёжь на выставки? И часто ли она вообще ходит в музей?
– Молодёжь посещает музей тремя способами: организованное посещение, индивидуальные визиты и занятия в краеведческом кружке. Большинство детей приходит организованно, но также есть и самостоятельные посетители. Сейчас музей ежегодно посещает около 50 тысяч человек, из них более половины – дети. Основной нашей аудиторией является молодёжь. Чтобы привлечь ещё больше детей, необходимы специальные программы, которые должны осуществляться музеями совместно с Министерством образования и школами. Желательно, чтобы учителя проводили уроки истории не в школах, а в музеях, где можно показать подлинные предметы. В Крыму, к сожалению, единой политики организованного посещения музеев школьниками нет. Всё зависит от сознательности и заинтересованности учителей. Нет программы, обязывающей педагогов проводить часть занятий в музеях, что является важным для привлечения молодёжи. Увы! Хотя это главный путь привлечения в музеи представителей молодого поколения…
– Расскажите о судьбе музея в Великую Отечественную.
– Музей наш сформировался в том виде, в котором он существует сейчас, в 1921 году. Он так назывался и тогда – Центральный музей Тавриды. За более чем столетнюю историю было много сложных моментов, приключений коллекции и людей. Великая Отечественная война нанесла довольно большой ущерб нашей коллекции. Часть экспонатов погибла, часть была расхищена немецкими и румынскими оккупантами.
И даже до сих пор мы стараемся искать, и у нас получается находить некоторые вещи, украденные из фондов музея. В позапрошлом году мы нашли второй том книги Петра-Симона Палласа «Путешествия по южному наместничеству в России» на немецком языке из фондов нашей библиотеки. Мы смогли выкупить его через аукцион, и это издание вернулось к нам.
ГОРОД ПОД ОХРАНОЙ
– Недавно Алупке и Керчи присвоили статус исторических поселений. Что этот статус подразумевает для исторического сообщества Крыма?
– Такой статус – это прежде всего определённый уровень охраны культурного наследия. В населённом пункте, который признан историческим поселением, запрещён целый ряд действий застройщиков. Местные власти берут на себя определённые обязательства по охране. И это главное, что подразумевает статус исторического поселения.
Но вторым, не менее важным результатом этого статуса является то, что появляется возможность привлекать туристов, проводить с ними экскурсии. Он делает эти населённые пункты более привлекательными. То есть первая задача – сохранение культурного наследия, вторая задача – привлечение публики, проведение экскурсий. Вот, собственно, в чём заключается главный смысл приобретения тем или иным населённым пунктом такого статуса.
В Алупке это давно уже назрело, потому что там огромное количество старой застройки, которая нуждается в охране, в реставрации. Керчь тоже один из древнейших городов, если не древнейший на сегодняшний день. Это очень позитивный момент, что этим городам присвоили статус исторических поселений, местные власти смогут более углублённо заниматься охраной культурного наследия.
– Скажите, какие ещё города или объекты сейчас остро нуждаются в таком статусе?
– Это же просто один из возможных путей сохранения культурного наследия. Всем городам не дашь статус исторического поселения, хотя, конечно, целый ряд городов в нём нуждается. Это Евпатория, Ялта, Симеиз, Симферополь...
Но то, что Алупка получила статус исторического поселения, очень важно, потому что там есть что охранять, там целые кварталы застройки XIX века. Если в результате они погибнут под ковшом экскаватора (а застройщики заинтересованы в участках на ЮБК), это будет непоправимо. Вообще, вот так есть возможность их сохранить.
ИСТОРИЧЕСКИЕ ЗАГАДКИ
– Есть ли какие-то загадки истории, которые вам не дают покоя?
– Не будем называть их историческими загадками, это просто нерешённые проблемы. Недавно мы с коллегами обсуждали передачу Крыма из состава России в состав Украины в 1954 году. Нет документов, на основании которых можно сделать вывод о том, кто и по каким причинам это придумал. Пока трудно сказать. Мы не знаем, были ли они вообще. Картина неясна. Говорят, что Хрущёв передал Крым Украине, но в документах мы не видим следов этого человека. Аналогичная ситуация с расстрелами белых офицеров в 1920 году. Вину возлагали на Белу Куна и его заместителя Землячку, хотя они находились на своих постах чуть больше месяца. Процесс расстрелов занял более полугода. Сегодня понятно, что ни Бела Кун, ни Землячка прямой ответственности за гибель офицеров не несут. Историческая загадка? Да, историческая загадка. Таких сюжетов много, но это не загадки, а просто незнание. Мы забыли о многих вещах, хотя они важны для нас, для истории.
– А зачем вообще нужна история?
– Мы изучаем историю для того, чтобы передать её дух в наши дни, чтобы почувствовать некую преемственность поколений, понять, что мы часть некоего процесса. Не сегодня мы родились, не вчера. И то, что мы вспоминаем о прошлом, позволяет нам более адекватно действовать сегодня и завтра. В этом смысл истории.
Например, абсолютное большинство людей не знает, что в этом году исполняется ровно 200 лет с момента постройки первой в Крыму шоссейной дороги, со-единившей Симферополь и Алушту. Это было не только первое шоссе в Крыму, но и вообще первое в России шоссе, построенное в горных условиях. Асфальта тогда ещё не было, но это была дорога с твёрдым покрытием. Строилась она в течение 1824-1826 годов. В 1825 году Александр I подписал указ, которым эта дорога вводилась и устанавливались на ней две почтовые станции.
Это важный момент для истории Крыма, но он оказался забыт.
История даёт нам возможность понять, что мы – это просто точка в векторе движения. И мы должны как учитывать прошлое, так и думать о будущем. Это понимание историзма и историческое осознание даёт нам такую возможность. То есть это побочный эффект нашего осознания смертности. Мы таким образом преодолеваем нашу индивидуальную смертность, обращаясь к опыту. Собственно, вот этим мы и занимаемся, храня артефакты.
ВЕТЕРАНЫ МУЗЕЙНОГО ДЕЛА
– Расскажите о коллективе и о том, как он формируется.
– Можно сказать, что все мы ветераны музейного дела, потому что музеи – это такие учре-ждения, где текучесть кадров минимальная. Сюда приходят люди, которые довольно быстро для себя решают уйти из музея. Если они не уходят первые три года работы, то продолжают до конца жизни. Поэтому у нас работают опытные и хорошо подготовленные люди. Это, с одной стороны, хорошо. А с другой – не очень, потому что всегда нужна молодёжь. Потому что мы общаемся среди прочего и с молодёжью. Её нужно привлекать также и различными новыми музейными технологиями.
Собственно, наш коллектив не очень большой по меркам российских музейных сообществ. Во всех четырёх подразделениях у нас работает 90 человек. Нагрузка на каждого ложится довольно большая, потому что фонды музея значительные. Мы уже пре-одолели отметку в 140 тысяч экспонатов. Это очень много.
– Как взаимодействуете с другими музеями России? И, может быть, сейчас уже вряд ли, но налажено ли международное сотрудничество?
– Международное сотрудничество для нас закрыто. Музей находится под международными санкциями. Я лично нахожусь под всеми санкциями, которые возможны на сегодняшний день. Поэтому сегодня говорить о сотрудничестве с зарубежными музеями невозможно, тем более что мы подверглись ограблению со стороны международного сообщества: нам не вернули предметы, которые находились на выставке в Амстердаме в 2014 году.
До 2014 года мы вывозили свои коллекции, показывали их. Мы участвовали в выставках в Германии, Франции, Италии. Сейчас мы стараемся регулярно принимать участие в крупных музейных выставочных проектах России. Последним из них стала выставка «Наш путь на пользу», организованная Федеральной картинной галереей. И она до сих пор проходит в Царицыне. На этой выставке сейчас большая коллекция – около 40 наших экспонатов.
То есть мы достаточно активно сотрудничаем с коллегами из России. Сейчас, конечно, затруднена транспортная коммуникация. То есть мы не можем позволить себе полететь да повезти. Приходится возить поездом, это не очень помогает.
Беседовал Олег АНФАЙЛОВ
Свежие комментарии